…Вона блює і співає

Когда в 1980-х Нью-Йорк захлестнула волна преступности, в том числе и в метро, руководство нью-йоркской подземки, так же как и полиция, стали действовать странно. То есть сначала все было стандартно: работали как прежде, но число преступлений только росло. Потом в ход пошли другие методы. Вместо того чтобы бросить силы на модернизацию парка поездов или установку металлоискателей (как попытались сделать на некоторых станциях в Москве), взялись за граффити на поездах и «зайцев». Надписи внутри и снаружи фанатично отскабливали и закрашивали. А у турникетов выставили усиленные полицейские посты. Прошедший без оплаты проезда сразу же подвергался обыску и дактилоскопии, пробивался по базам данных. Позже полицейские рассказывали, что для них такая работа была, как Рождество. Потому что каждый пост приносил мешок «подарков». То оружие, то наркотики, то находящийся в розыске преступник. Через несколько лет преступность в самом метро снизилась на три четверти, наверху случилось примерно то же самое (на улицах, конечно, тоже применялись подобные методы – нулевая терпимость к мелким нарушениям и повышенное внимание к тем, кто их совершал).

Все потому, что в Нью-Йорке применили теорию криминалистов Джеймса Уилсона и Джорджа Келлинга, которая гласила, что преступность – это неизбежное следствие отсутствия порядка в самом широком смысле слова, а также что преступность заразна и распространяется, как эпидемия. Размалеванный поезд – свидетельство того, что в нем можно творить всякое непотребство. И непотребство творили: от надписей и брошенных бутылок дошли до грабежей и убийств. Возможность беспрепятственно пройти в метро, не заплатив, – тоже сигнал «все можно». Плюс человек преступного склада ума вообще привычен к нарушению общепринятых норм даже в мелочах вроде оплаты проезда – отсюда такие «подарки на Рождество», которые получали полицейские при обычном отлове «зайцев».

Что скажете, разумно?